Прошел месяц с момента ухода Клары на пенсию. Тоска напала, лень напала, настроение нулевое, голова болит, кости ноют все плохо, серо. А как подумаешь о сумме пенсии вообще тоскливо. Сын позвонил из Омана попросил приехать посмотреть внука. Клара пережила перелет, как конец света, и если бы не думала, что жизнь уже прошла, не полетела бы. А так терять нечего, все уже позади, с работы попросили в связи с достижением пенсионного возраста, нужно уступать дорогу молодым, начальник-хам, не стесняясь, в наглую прямо на планерке сказал: «Вы уже отработанный материал».
v На проводах улыбались, вздыхали, трогали за плечо, говорили: «Отдыхайте на заслуженном отдыхе, не болейте, нас навещайте, мы вас будем помнить и любить. Спасибо за труд». Отчего на душе стало тоскливо, тоскливо, а из глаз предательски неудержимо потекли слезы. У растроганных женщин из отдела тоже навернулись слезы. Кто-то действительно жалел о ее уходе, кто-то заплакал, представляя себя в скором времени на ее месте, а у кого-то появились слезы от чувства солидарности и коллективизма.
Первых три недели ходила в баню, театр, кино, потом все убрала, перестирала, сложила, отоспалась, перебрала полки в шкафах, пересмотрела документы и ушла в депрессию. Без работы и общаться не с кем, знакомые все на работе и разговоры о работе, закатки она не делала, хобби не имела. Другую работу не нашла пока, хоть и специалист хороший, и многие знали ее трудоспособность, но к сожалению, мест нет. Вот она и полетела в Оман. Конечно, это большая радость побыть рядом с сыном, подержать на руках внука.
 
Настроение поднялось, страх и одиночество отступили, день заполнился заботами о маленьком ангеле. Радовалась, что растить детей стало легче, раньше день пеленки стираешь, не успеешь постирать и высушить одну пеленку вместе с подгузником, как уже следующую на очереди стоит, а сейчас памперсы. Дети стали спокойней, в мокром не лежат и смеси хорошие, все предусмотрено. Захлопотола бабушка, с гордостью по утрам на прогулку вывозит свое солнышко, даже помолодела. Гуляет возле озера с колясочкой.
 
Разных национальностей мам, пап, нянь, бабушек с колясочками встречает, всем улыбается, некоторые здороваются, отвечает им: «Гуд монинг». Здороваются не только гуляющие с колясочками, но и бегающие по утрам молодые и не молодые люди, улыбаются и, в колясочку заглядывают. Доброжелательность и приветливость людей, забота о ребенка отвели мысли, что жизнь закончилась. Бабушки знают, какая это радость держать маленького внука на руках, крохотного, любимого, любопытного, интересующего и рассматривающего мир.
 
Сгодились, купленные семь лет назад по случаю и ни разу не одеванные, захваченные с собой шорты. В такую жару одевать лучше хлопок. Дома она ходила в шортах и в майке сына. Майка была растянута и декольте открывало грудь на половину. Перед приходом детей она переодевалась, все таки неудобно, женщине в возрасте, хоть и жара с декольте ходить, тем более, что здесь все женщины в чадрах, а днем, когда никого не было, это был, как раз тот наряд, который нужен, широкая, продуваемая со всех сторон майка и шорты.
 
Вилла небольшая двухэтажная, за ней маленький садик, гордость владельцев. Садик огорожен железобетонным забором высотой в два метра и занимает место в полтора раза больше, чем гостиная, в правом углу садика квадратный метр земли засажен тросником, с левой стороны, в левом углу садика маленькая магнолия, которая в первый раз зацвела молочно белым изящным соцветием. Остальное место занимает ровно постриженный, свежий, упругий газон. Клара на него не ступала, он казался ей, искуственным и чуждым.
 
Днем брала ребеночка на руки и выходила в садик, погреться после холодящего воздуха кондиционеров. Ее английский был как у первобытного человека, если с кем объясняться – дело крах. По ее не знанию языка, окружающие сразу определяли, что она русская. Выходцы из других стран, английский знают, хоть и говорят с разными акцентами. Даже таксист, когда она ему дала бумажку с, написанным на английском, адресом, улыбнулся и сказал: «Русская, здравствуйте». К досаде, раздался звонок, Клара открыла дверь. Как объясняться?
 
В замешательстве Клара стояла в дверях с ребенком на руках, ее миловидное лицо было напряжено: «Чего хотят?» В двух метрах стоял, переминаясь с ноги на ногу, смуглый мужчина в зеленом костюме. Он смущенно и растерянно поднял на Клару глаза и беззвучно по рыбьи открыл рот. Клара вопросительно подняла брови и сильнее прижала к себе ребенка, мужчина с почтением заговорил давясь словами: «Неллоу, мэдам!» , и еще тирада слов на английском, из которых она запомнила только одно повторяющееся слово «гардена».
 
Вид у мужчины был почтительный. Он виновато улыбался, взгляд был доброжелательным и смущенно ласковым. Она сказала: «Aй донт спик инглиш». Он видел, что она его не понимает, но не уходил, а продолжал улыбаться и смотреть на нее, протягивая Кларе визитную карточку. Клара взяла карточку, вежливо улыбнулась, и закрыла дверь. Карточку положила на стол, вечером сын посмотрит, кто это и узнает, зачем приходили. До вечера была какая-то тревога, мало-ли чего, чего человеку было нужно?
 
Оказалось приходил садовник предлагать свои услуги. Клара удивилась: «Что делать садовнику в садике с одним маленьким деревцем? Поливать? Но, сын сам каждое утро, с чашечкой кофе в одной руке и шлангом в другой, поливает садик, получая от этого удовольствие. Он гордится своим садиком. Ну, может газон подстричь?». Сын сказал: « В следующий раз придет, скажи «Нов» и все. Он сам поймет, что услуги не нужны». Клара успокоилась, и следующий день пошел своим чередом, но в десять утра позвонили в дверь.
 
Взмокшая от жары, с прилипшей майкой она открыла дверь. Клара была «в меру упитанной» особой с полной грудью, но фигура все-таки обрисовывалась, зато лицо было молодым без морщин, иногда приходится выбирать лицо или фигура. Вес был уже не от котлет, а от лет. Перед Кларой стоял здоровый детина с черной бородой и повышенной лохматостью, выбивающейся из всех щелей зеленого костюма, и белыми-белыми зубами, перетягивающими к себе все внимание и от бороды, и от лохматости, и от визитки.
 
В черных глазах прыгали чертики, между бородой и усами сладкая улыбка. Визитную карточку он держал как пропуск. «Хеллоу, мэдам!» - сказали белые зубы и смуглая лохматая рука протянула визитную карточку. Клара автоматически взяла протянутую карточку и замахала рукой: «нов, нов». Лохматый не уходил, он смотрел улыбаясь и не уходил. Клара, вновь сказала «Нов, нов» и быстро захлопнула дверь у него перед носом. Визитку положила на стол, сын посмотрит. Оказалось - тоже садовник.
 
После обеда звонок разбудил засыпающего ребенка, Клара встревоженная и злая открыла дверь, с интересом уставившись не нее, стоял упитанный, коренастый мужчина. На его круглом лице была нескрываемая блудливая улыбка. «Неллоу, мэдам!» и пухленькая ручка мужчины протянула ей визитную карточку, на ней было написано знакомое слово «гардена». Клара сказала: «Нов, нов» и быстро закрыла дверь. «Это что? Здесь разрешается так беспокоить людей, чтоб предложить свои услуги?» - раздраженно думала Клара.
 
Карточку она не взяла. Сын поднял ее на пороге, когда возвращался домой. Разбуженный ребенок долго не засыпал, и она злилась на этих приставучих надоедливых садовников: «Чего пристали, того сада кот наплакал, одно деревце и сама полью, лезут и лезут, как муравьи, - а потом посочувствовала, - видно у людей нет работы, бедные безработные как и я». На третий день в десять утра позвонил худой и высокий мужчина в зеленом костюме, его щеки при разговоре, весьма забавно, втягивались внутрь.
 
Хоть это и не прилично, Клара задержала на нем взгляд, она никогда не видела, чтобы у человека, когда он говорит щеки втягивались внутрь, но вообще, он был симпатичным. Визитку положила на стол. После обеды позвонил очень щупленький мужчинка, на четвертый день с круглой как горошина головой и такими же круглыми глазами, все они протягивали визитные карточки и стояли перед дверями , улыбаясь слушали ее «нов, нов», до тех пор пока перед их носом не закрывалась дверь. Пожаловалась сыну на такое количество посетителей.
 
Сын и невестка удивились, на виллах в их районе работает всего 4 садовника, а что это? Пришельцы из других районов? Но они обычно никогда не приходят, территории разделены между садовниками, как в наших городах доходные места между нищими. Почему такое нашествие садовников? Но, на дверях повесили объявление «Садовник не требуется. В дверь не звонить». Невестка, взяла дополнительный выходной и осталась дома. Клара одела свою легкую продуваемую униформу и стала готовить обед.
 
Невестка засмеялась: «Мама, Вы наверное в этой майке, открывали дверь садовникам». Клара, еще не подозревая подвох, сказала: «Да, а что?». «Мама, Вы очень молодо выглядите, и очень сексуально смотритесь в этой майке. Они приехали заработать денег себе на свадьбу и жену, увидеть женский бюст, да еще такой пышный, для них небывалое явление, вот они и приходят посмотреть на Ваш бюст.. .». Клара онемела и вытаращила глаза: «Тьфу нахалы, а я то смотрю, чего у них глазки такие масленные, ну мужики! Бесово отродье!»
 
А потом засмеялась и сказала: «Другая страна, другое восприятие мужчинами, а мне мой начальник сказал, что я уже отработанный материал, хоть сам с моего года». «Мама, не обращайте внимание на того болвана. В Европе у людей лучшая пора жизни, когда они на пенсии. Времени себе много уделяют, путешествуют, развлекаются, получают от жизни массу удовольствий. Вы всю жизнь работали, когда Вы про себя думали? Работа, работа. Пенсия хоть достойная? Рaдуйтесь, что на пенсии, займитесь собой».
 
Утром Клара пошла на прогулку к озеру с коляской и учебником английского языка. Там уже спортивной ходьбой наворачивали круги два поджарых француза шестидесятилетние братья-близнецы, в майках и шортах. Запах их французских духов был слышен за пять метров. Клара подумала, что ей тоже нужно приобрести французские духи. Вдруг услышала «Неллоу, мэдам!», над железобетонным забором садика торчала и улыбалась круглая как горошина голова с круглыми глазами садовника и смуглая рука махала ребенку «Неллоу, смол бой».